Пятница, 27.08.2021, 05:51
История Московского княжества
в лицах и биографиях
Меню сайта

Иван Калита ч. 9

Начало строительства Успенского собора освятил митрополит Петр. Московский князь верил, что если не он, то его сыновья завершат строительство бело­каменного собора в Кремле. К тому времени в кня­жеской семье появился еще один сын — Иван. Он стал вторым в отцовских хоромах после старшего брата Семена, поскольку второй сын князя — Даниил умер в младенчестве. Скоро у него появился еще один сын — Андрей.
После закладки храма московский князь отъехал в Орду. Туда он не торопился, как бы то сделали на его месте многие другие князья, с требованием казни убийцы брата. Из Москвы Иван Данилович отбыл только тогда, когда гонец доставил из Сарая весть о казни Дмитрия Тверского, состоявшейся 15 сентября 1236 года.
В Орду князь выехал в сопровождении ближних бояр, небольшой дружины и немалого по числу саней обоза с богатыми дарами ханскому двору и ханским чиновникам. Своих жен и семьи, за исключением разве повзрослевших сыновей, но не всех, русские князья с собой в Сарай не брали.
Возвращаться в Москву пришлось спешно — там умирал ближайший советник князя митрополит Петр.
Среди ханского окружения удалось выведать, что Уз­бек сильно озабочен появлением на западных грани­цах Золотой Орды сильного противника. Им стал союз Польши и Литвы, заключенный в начале 1325 года, скрепленный в том же году браком дочери великого князя Литовского Гедимина Анна и наследника польского короля Казимира.
Была и еще одна новость, которая насторажива­ла. Хан Узбек приказал разместить в Твери сильный отряд ордынской конницы под командованием Чолхана (Шевкала, Щелкана). Его пребывание там не­избежно могло привести к конфликту с горожанами, справиться с которым великому князю Владимир­скому стоило бы больших трудов. По всей видимос­ти, Александр Тверской обещал хану Узбеку обеспе­чить лояльность жителей своей столицы к людям Чолхана.
Иван Данилович прискакал в Москву на следую­щий день после кончины митрополита Петра. Усоп­ший сам выбрал место для своего последнего приста­нища — белокаменную гробницу в восточной части строившегося Успенского собора. Тем самым он на­рушил древнюю традицию, по которой митрополитов хоронили в киевском Софийском соборе.
Митрополит Петр «послужил» Москве и после смерти. В первой половине 1327 года во Владимире-на-Клязьме состоялся поместный собор Русской Православной Церкви. Исполнявший тогда обязан­ности митрополита ростовский епископ Прохор за­читал присланный из Москвы список чудес, случив­шихся у гробницы Петра. Для причисления к лику святых (канонизации) требовались три условия: чу­деса у гроба, наличие письменного «жития» и нетлен­ность мощей. Впрочем, иногда обходились и двумя первыми. Идея канонизации митрополита Петра, не­сомненно, принадлежала князю Ивану Даниловичу.
Появление у Москвы собственного святого повы­шало ее авторитет в православном христианском мире. Выступить против этого великий князь Александр Тверской, присутствовавший на Владимирском собо­ре, не решился. В противном случае могла возник­нуть новая распря Твери с москвичами. Кроме того, русские церковные иерархи высоко чтили митропо­лита Петра и желали его прославления.
Церковный собор утвердил местное, московское почитание Петра как святого в православии. Это был первый, очень важный шаг к его общерусской кано­низации, состоявшейся довольно скоро — в 1339 году. Тогда святость митрополита Петра была признана и константинопольским патриархом.
14 августа 1327 года, в канун праздника Успения Божией Матери, Успенский собор Московского Крем­ля торжественно освятили. Русские летописи отмеча­ют это событие как исключительно важное для Руси того времени. Богатое убранство, росписи внутри со­бора поражали воображение верующих.
Считается, что Успенский собор Ивана Калиты был стройным и нарядным четырехстолпным одно­главым храмом. Каким он был снаружи и изнутри — можно только догадываться. Его разобрали по указу государя Ивана III Васильевича, и на его месте зод­чий Аристотель Фиораванти в 1475—1479 годах по­строил тот храм, который и поныне украшает Крем­левский холм.
Пока в Москве готовились к торжественному освя­щению Успенского собора, в Твери назревало собы­тие иного рода. Ордынцы Чолхана, разместившиеся в городе, всячески оскорбляли и притесняли тверичей. Прелюдией к восстанию горожан против татар стал следующий случай. 15 августа рано утром дьякон по прозвищу Дудко повел лошадь к Волге, чтобы напо­ить ее. Встретившиеся по пути ордынцы без лишних слов отняли у священника лошадь. Дьякон стал кри­чать: «Люди тверские! Не выдайте!»
Между горожанами и татарами началась драка, которая быстро переросла в кровопролитие. Загудели тревожно колокола на звонницах церквей. Собрав­шееся городское вече решило всем городом высту­пить против ордынцев. Народное возмущение возгла­вили братья Борисовичи: тверской тысяцкий и его брат. Весь немалый отряд Чолхана подвергся истреб­лению. Лишь остатки его сумели укрыться в княжес­ком дворце, но были сожжены вместе с ним. Спас­тись удалось только татарским пастухам, сторожив­ших свои табуны в окрестностях города. Они успели бежать в Москву, а оттуда в Орду.




 

Copyright historys.ru © 2021