«Житие
Александра Невского» сохранило драгоценные сведения о событиях этих лет. Автор
«Жития» называет себя «домочадцем» и «самовидцем возраста», свидетелем зрелых
лет жизни Александра Ярославича; он был близок князю и лично от него и его
дружинников слышал о подвигах русских воинов.
«Си вся слышахом от господина своего Олександра и от
инех, иже в то время обретошася в той сечи».
Однажды на рассвете июльского дня 1240 года, когда
Пелгуй был в дозоре на берегу Финского залива, охраняя пути и в Карелию и на
Русь, он увидел шведские корабли. Шведский король «собра силу велию и наполни
корабли многы полков своих, подвижеся в силе тяжце, пыхая духом ратным».
Скандинавские исторические сказания упоминают в войске
Биргера 5 тысяч воинов. Шведский корабль-шнека — одномачтовое судно, ходившее
на веслах и под парусом, — вмещал до 50 корабельщиков. Если он привел все
войско, то было с ним около ста судов.
Шведская флотилия прошла по Неве. Здесь было решено
сделать временную остановку у Ижоры; некоторые суда вошли в ее устье, а большая
часть причалила к берегу Невы, вдоль которого предстояло плыть. Пелгуй поступил
как было велено: «уведав силу ратных», он спешно направился в Новгород и
сообщил князю о высадке шведов, о том, где «станы их». Автор «Жития» сочетал
этот вполне реальный факт с «явлением» Пел-гую святых Бориса и Глеба, будто бы
плывших на помощь своему «сроднику» Александру.
...С причаливших судов были переброшены мостки. На
берег сошла шведская знать, в том числе Биргер и Ульф Фаси в сопровождении
епископов, среди которых был Томас. За ними высадились рыцари. Слуги Биргера
раскинули для него большой шитый золотом шатер.
Биргер не сомневался в успехе. В самом деле, положение
Новгорода было тяжелое: помощи ждать неоткуда, татаро-монголы разорили
Северо-Восточную Русь. Шведский полководец, «кичась безумием своим», отправил
послов в Новгород, передать князю: «Аще можешп противитися мне, то се есмь уже
зде, пленяя землю твою». Он не ждал сопротивления, считая, что без суздальских
полков Новгород ему не страшен.
Однако Биргер просчитался. Сообщение Пелгуя, хотя и
поразило Александра, но не застало врасплох. Наступает час, ради которого он
годами изнурял себя дружинной службой, следил за походами отца, прилежно слушал
бывалых оружников и воевод. Предстоит первая битва, где он сам пойдет во главе
войска. И биться не со своими родичами из-за (Спорной волости, где кто ни
проиграет — все свои; а со шведами, с сильными и жестокими чужеземными
завоевателями. Ныне речь идет о судьбе Руси. Поручая Александру отразить
шведов, боярский совет знал, что делал: молодой князь вырос на глазах новгородцев
и заслужил их доверие своим умом и мужеством.
...Стоя с одетой в доспехи дружиной на молитве в
Софийском соборе и слушая благословения на поход владыки Спиридона,
двадцатилетний Александр впервые не видел перед собой знакомой фигуры отца.
Шведы — противник известный. В прошлом их пиратские
суда не раз вторгались через Ботнический залив в землю финнов. Они
перехватывали новгородские корабли, проникали в Ладожское озеро и даже нападали
на Ладогу. Наконец дошло и до ответного похода на столицу Швеции Сигтуну. То
был большой город, в котором одновременно правили четыре бургомистра. Русские и
карелы хорошо знали к ней путь, здесь стоял русский торговый двор с каменной
церковью. Они проникли в озеро Мелар, взяли и разрушили этот город в 1187 году.
Победители с большими трофеями, включавшими и знаменитые «Сигтунские врата»,
возвратились домой. Сигтуна утратила свое былое значение. С той поры врата и
пристроены здесь, в храме Софии.
И вот теперь шведы впервые на Неве, и ему, Александру,
судьбой назначено их отразить.
После церковной службы он собрал на Софийской площади
свою дружину и «нача крепити» ее речью. Говорил он о том, что знали и без него,
но хотели услышать вновь, и именно сейчас: что все кругом в развалинах, что на
их рать надежда, что «не в силе бог, но в Правде»...
Противопоставление закона «Правды» беззаконию и силе
должно привлечь к нему сердца новгородцев. Александр действовал без
промедления. Не оказалось времени даже на то, чтобы известить отца и попросить
его помощи и совета.
Войско выступило из Новгорода и двинулось к Ижоре. Шли
вдоль Волхова до Ладоги. Здесь присоединился отряд ладожан. Потом примкнули
ижоряне. К утру 15 июля все войско, преодолев около 150 километров пути,
подошло к Ижоре.
Александр не зря спешил. Ему хотелось нанести удар по
шведскому лагерю неожиданно и именно на Ижоре и Неве. Нужен был внезапный удар,
потому что шведское войско многочисленнее русского — княжая дружина невелика.
Большая часть неприятельских судов стояла у высокого и
крутого берега Невы. Немало шведов оставалось на судах (остановка была
временная), а рыцарская, наиболее боеспособная часть войска была на берегу.
Быстрый, но тщательный осмотр шведского лагеря подсказал молодому князю план
предстоящей битвы.
Конная дружина самого Александра неожиданно ударит
вдоль Ижоры в центр расположения шведских войск. Одновременно «пешь» новгородец
Миша со своей дружиной пусть наступает вдоль Невы и, тесня врагов, уничтожает
мостки, соединявшие их корабли с сушей. Его дело — отрезать рыцарям, опрокинутым
ударом княжой конницы, путь к отступлению и лишить их поддержки корабельщиков.
Если этот замысел удастся, то численное соотношение
войск на суше должно серьезно измениться в пользу русских. Двойным ударом вдоль
Невы и Ижоры важнейшая часть вражеского войска окажется зажатой в угол, образуемый
берегами рек. В ходе боя пешая и конная рати, соединившись, должны сбросить
врагов в воду. Смелый, хорошо рассчитанный план был поддержан советниками
князя.
Скрыто подойдя к Ижоре, русская конная дружина в тесно
сомкнутом строю внезапно появилась из-за леса. Шведские воины, выскакивая из
шатров, спешили: кто смелее — к коням, кто духом слабее — к судам. Биргер с
дружиной прикрывал отход.
|