Но Рублев к тому времени по крайней мере более трех
лет был иноком. Что это — ошибка миниатюриста? Или, быть может, автор миниатюры
был настолько знаком с биографией Рублева, что помнил его еще послушником или
даже светским человеком? Но это совершенно невероятно, поскольку миниатюрист
работал спустя полтора столетия после изображаемых им событий. Правда,
исследователи считают, что здесь в какой-то мере скопирован древний оригинал, и
эта странная особенность в одеждах повторена вслед за мастером, жившим близко
по времени к Рублеву. При этом не исключают и простую ошибку художника XVI
века, поскольку в тексте летописи, который иллюстрирует миниатюра, отсутствует
указание на монашеский сан иконописцев. Скорее всего миниатюрист, не будучи
подробно знаком с биографией художников, и написал их в светских одеждах, что
по отношению к 1408 году было явно ошибочно.
Попытку определить время, когда Рублев принял постриг,
на основании сравнения художественной жизни в монастырях и в княжеских
мастерских делает окончательно несостоятельной одно очень важное обстоятельство
— дружины иконников и во времена Рублева, и позже были смешанными. Рука об руку
в них работали и мирские и монастырские художники. Инок мог учиться в дружине
княжеского мастера и наоборот.
Итак, беспристрастный разбор скудных биографических
данных, прямых и косвенных, не позволяет определенно сузить дату вступления
Рублева на монашеский путь, быть может, постепенного, через достаточно
длительное послушничество. Где-то между 1380-ми и 1405 годами неизвестный нам
по имени послушник-иконописец стал чернецом Андреем.
В любом возрасте принятие иноческого пострига
считалось огромным событием для человека. Отказ «от мира», от радостей семейной
жизни, принятие строгой дисциплины послушания, телесная аскеза — уже эти самые
первые и простые обеты монашеского быта требовали большой решительности, устремленности
воли.
Правда, раннее монашество для художников, писателей
средневековья, кроме несомненного свидетельства определенно направленных
стремлений личности, имело и проверенный многовековой традицией свой, если так
можно выразиться, бытовой смысл. Вступающий с молодых лет на этот путь рано обретал
условия и культурную среду, которые давали возможность получить значительные
знания и постоянно, говоря теперешним нашим языком, профессионально заниматься
любимым творчеством. Но для художника времен Рублева была возможность равная (а
по некоторым мнениям — большая) приобщения к творчеству именно в мирской среде.
Значит, было у Рублева особое направление воли, желание иного, иноческого пути
в жизни и искусстве. Если принять версию о позднем его пострижении, когда в
монастырь ушел художник-знаменитость, имевший в миру как будто бы все, что
нужно человеку, то это свидетельствует о неудовлетворенности жизнью, о поисках
чего-то более значительного (в категориях его собственной и присущей его
мировоззрению системы ценностей).
Чего же искал Рублев в иночестве? На этот вопрос никто
бы никогда не мог ответить, если бы мы не знали зрелых плодов его искусства. То
были поиск, жажда цельности, неразделенности жизни и творчества. Он хотел сам
жизненно, сущностно воплотить в личной своей судьбе те мысли и идеалы, которыми
питалось и жило искусство его времени.
Древние письменные источники называют Андрея чернецом.
Так в обиходе звали на Руси монахов по темному и скромному их одеянию. Сама же
слово «монах» греческого происхождения, переводится как «отдельный», «живущий
уединенно», «отшельник». Древнерусский язык знает еще одно слово для
обозначения людей, в среду которых вошел Рублев, — иноки, то есть «иные»,
живущие по-иному..
Отделенность от общества, безбрачие, отречение от
жизненных удовольствий как способ духовного совершенствования знают многие
религии. В христианстве начатки монашества зародились достаточно рано.
Отдельные отшельники появились уже в третьем столетии нашей эры. Но в целое
направление, получившее определенные очертания, монашество впервые оформилось в
IV веке в Египте. Историки религии усматривают среди
причин его зарождения влияние идей неоплатонизма, имевшего большое
распространение в Александрии. Последователи этого учения проповедовали
очищение духа путем воздержания от телесных наслаждений. Однако воздействие
местной школы неоплатоников не могло быть подлинной причиной явления, которое
оказалось очень жизнестойким и быстро распространилось среди всех христианских
народов. Идея его коренится глубоко в самом христианстве, в его взаимодействии
с исторической жизнью человеческих обществ. Этические идеалы, присущие этому
мировоззрению, если не всегда, то, во всяком случае, весьма часто приходят в
противоречие с теми отношениями, которые складываются между людьми, с
неабсолютностью и половинчатостью — «теплохладностью» человеческого поведения в
обыденной жизни, «в миру». По-видимому, не случайно, и это отмечалось не раз в
исторической науке, отшельничество проявилось именно в IV столетии, когда
оскудело нравственное, социальное начало «первохристианских» общин и жизнь
среди полу языческого общества, по «стихиям мира сего», а не по высоте учения,
перестала удовлетворять наиболее ревностных, радикальных в религиозном
отношении людей. Это был своего рода протест против обмирщения, обытовления
христианства. Отдельные люди уходили от общества в пустыни, принимая на себя
трудности неустроенного отшельнического бытия.
На заре монашества утвердилось два типа монастырей.
Один предполагал сохранение даже в большом обществе иноков отшельничества,
отдельной жизни каждого монаха. Другим типом было общежительство, где
объединялась в единстве быта, общности имущества вся братия монастыря. На Русь
монашество было принесено из Византии едва ли не одновременно с крещением
страны, в конце X столетия. По преданию, первым монастырем в стране
новокрещеных русичей стала созданная переселившимися сюда греческими монахами
Спасская обитель близ Вышгорода. Национальному русскому монашеству положили
начало Антоний Печерский — основатель пещерного монастыря в Киеве (в 1062 году)
и его ученик и преемник Феодосий.
В Печерский монастырь, как теперь общепризнано,
стягивались и в нем постепенно возрастали большие культурные силы. Сам Феодосий
был выдающимся мыслителем и писателем. Часть его литературного наследия, в
основном нравственно-аскетические послания, дошла до наших дней и, безусловно,
хорошо была известна в рублевскую эпоху. Здесь же, над пещерами на берегу
Днепра, зародилось национальное искусство — первые русские иконописцы Алимпий и
Григорий были печерскими иноками.
Перед нашествием монголов на Руси было немало таких
очагов просвещения. Семнадцать монастырей в самом Киеве, по четыре в Чернигове
и Переяславле, пять в Смоленске, по три в Галиче и Полоцке, пять во Владимире,
два в Ростове, четыре в Суздале, двадцать в Новгороде и десять на его обширных
окрестных землях — вот, может быть и неполный, список русских домонгольских
обителей. Монгольское нашествие уничтожило многие из них. Сохранившиеся были
разграблены, разорены. В огне и буре азиатского нашествия погибли собранные в
монастырях бесценные сокровища письменности, искусства.
|