|
IV
Монгольская
система управления функционировала в том виде, в котором первоначально была
установлена, на протяжении примерно столетия. Она прекратила свое существование
в Галиче в 1349 г., когда эту страну захватила Польша; к 1363 г. большинство
других западнорусских (украинских и белорусских) земель признало господство
великого князя литовского и также было потеряно для монголов. Монгольское
правление в Восточной Руси продолжалось еще на протяжении столетия. Однако его
характер изменился после реформы налоговой системы в начале XIV века.
Впоследствии, как мы увидим, после периода неурядиц в Золотой Орде в 1360‑х и
1370‑х гг. монгольский контроль стал значительно слабее, исключая краткий
период реставрации при Тохта‑мыше (1382‑1395 гг.).
Следует
вспомнить, что некоторые русские князья в конце XIII века и все русские князья
в начале XIV века имели привилегию — и обязанность — собирать дань и другие
налоги. В связи с этим баскаки были отозваны, а мелкие сборщики налогов теперь
назначались самими русскими князьями. Каждый русский великий князь после сбора
денег должен был иметь дело с особым монгольским высокопоставленным чиновником
(даругой высшего ранга), который подсчитывал количество собранного и принимал
деньги для сокровищницы хана. Эти даруги, однако, проживали в Сарае, а не на
Руси. Такой даруга, ответственный за Великое княжество Московское («московский
даруга»), упоминается в Симеоновской летописи под датой 1432 г. Скорее всего,
существовал тверской, нижегородский и рязанский даруги. Общая сумма, которую
каждый великий князь должен был выплатить хану, называлась «выходом». Это слово
представляется русским переводом арабского термина kharaj. Первоначальным
значением этого арабского слова было «дань» в общем смысле; позднее оно стало
обозначать более узкое понятие — «налог на земельную собственность».
Большую
часть выхода составляли деньги от дани. Что касается других налогов, то тамгу
продолжали собирать, но вырученная от нее сумма обычно оставалась в
сокровищнице великого князя. После 1360 г., очевидно, только один хан,
Тохтамыш, мог собирать тамгу. Ям также регулярно не выплачивался ханам. Поплужное
смешалось с данью, которая постепенно стала начисляться, исходя из количества
сох. Согласно В.Н. Татищеву, сумма дани определялась на основании количества
сох еще в 1273 г., но это не подтверждают известные нам летописи и документы.
Утверждение Татищева, хотя по сути и резонное, видимо, неверно датировано.
Согласно летописям, в 1384 г. дань собиралась из расчета половины рубля с
деревни. Эта единица измерения, должно быть, соотносилась с одной сохой. В
своем письме от 1409 г. Василию I эмир Едигей говорил, что, по его сведениям,
великий князь московский собрал по одному рублю с каждых двух сох. В своем
завещании, написанном в 1423 г., великий князь Василий I советовал собирать
дань в соответствии с количеством людей и их платежеспособностью («по людям и
по силе»). Завещание Василия II (написанное в 1461 или в начале 1462 г.)
содержит более точную формулу: «по сохам и по людям».
Из
разрешения, данного городом Новгородом великому князю Василию II собирать
«черный бор» на торжокской земле (около 1456 г.), мы узнаем, что один плуг
считался, как две сохи. Соха, с которой мы уже сталкивались в значении «легкий
плуг», определяется как «две лошади и одна половина лошади». И снова, в
Никоновской летописи: «Три обжи составляют одну соху. Обжа представляет
собой следующее: один человек пашет на одной лошади. А когда человек пашет на
трех лошадях с помощью двух работников, это — одна соха . Кроме того, как
указано в новгородском документе, четыре человека без лошадей также составляли
одну соху. Единицей налогообложения для несельскохозяйственных работ тоже
служила соха. Согласно тому же самому документу, дубильная бочка, рыболовная
сеть, кузница приравнивались к одной сохе; большой чан, или црен, использовавшийся
для выпаривания в производстве соли, считался двумя сохами.
Все
это относиться к новгородской сохе. В Москве XVI и XVII веков термин соха
применялся по отношению к значительно большей единице. Однако представляется,
что в XV веке московская соха была единицей таких же размеров, что и
новгородская. Следовательно, для сельскохозяйственных районов три человека,
видимо, во всяком случае считались минимальным числом, составляющим каждую
соху. Трое мужчин, соответственно с их семьями и иждивенцами, могли составлять
группу примерно в двадцать человек. Это примерно соответствовало большой усадьбе
семейной общины («большой семье»).
В
наших источниках не упоминается годовое количество выхода. Платежи значительно
уменьшились во время неурядиц в Золотой Орде в 1360‑1370‑е гг. Тохтамыш
восстановил первоначальные нормы налогов, но после его падения выход не
выплачивался регулярно. Невыплаченный баланс оставался в казне русских князей,
главным образом, в сокровищнице великого князя московского. Мы обнаруживаем
некоторые цифры, имеющие отношение к выходу, в княжеских завещаниях и
межкняжеских договорах, но эти цифры предназначались для подсчета доли каждого
из князей в платежах, и не отражают общей суммы выхода. В своем завещании,
написанном в апреле или мае 1389 г., великий князь Дмитрий Донской устанавливал
квоту дани, которую должен был собирать каждый из пяти сыновей с удела, по
тысяче рублей за выход. В договоре Дмитрия с двоюродным братом, князем
Владимиром Серпуховским (март 1389 г.), доля последнего определена в пять тысяч
рублей за выход. Эта цифра повторяется в договоре между Василием I и Владимиром
Серпуховским (1390 г.). В еще одном соглашении между этими же князьями (1401
или 1402 г.) в качестве основы для межкняжеских расчетов взята сумма в семь
тысяч рублей. В завещании князя Владимира Серпуховского, написанном также в
1401 или 1402 г., снова упоминается цифра — пять тысяч рублей. В завещании
князя Юрия Звенигородского и Галицкого (1433 г.) значится сумма — семь тысяч
рублей. Очевидно, что ни одна из этих цифр не покрывает полностью сумму выхода.
Единственный
возможный способ определить общую сумму выхода, хотя бы приблизительно, —
это учесть нормы налогов, установленные Тохтамышем в 1384 г. В то время дань
собиралась по норме: одна полтина с хозяйства, то есть — с сохи, или примерно с
двадцати человек. С точки зрения численного деления населения, установленного
монголами, соху можно было бы приравнять к одной десятой десятка. В тьме была 1
000 десятков, что соотносится, по меньшей мере, с 10 000 хозяйств (или сох). Во
всяком случае, половина рубля с сохи означала бы сбор пяти тысяч серебряных
рублей с тьмы. Эту цифру можно считать квотой, требуемой с каждой тьмы. Если в
действительности собиралось больше, излишек поступал в казну великого князя;
если меньше, то великий князь должен был восполнить недостачу из излишков с
других тем, или же из своего собственного кармана. Считая, что Великое
княжество Владимирское состояло из 17 тем (при Тохтамыше), мы приходим к цифре
в 85 000 серебряных рублей, как общей сумме дани, выплачивавшейся Великим
княжеством Владимирским в 1384 г. Если и другие восточнорусские великие
княжества платили по той же норме, то Рязань должна была выплачивать 10 000
рублей, а Нижний Новгород и Тверь — по 25 000 рублей. Общая цифра для Восточной
Руси, исключая Новгород Великий, равнялась бы тогда 145 000 рублей. К этому
следовало бы еще добавить налоговый сбор с тамги.
Количество,
выплачивавшееся Новгородом Великим, определить на том же основании трудно,
поскольку Новгород находился вне системы тем. Главным источником ханского
дохода с Новгорода, вероятно была тамга (в те периоды, когда ее платили), а не
дань. Что же касается дани, я склонен думать, что на основные новгородские
земли была наложена дань, как на пять тем. Поскольку новгородцам самим было
предоставлено право собирать налоги, они вполне могли счесть для себя более удобным
приравнять каждую волость одной тьме. Конечно, возможно и то, что организация
так называемых пятин в Новгороде приняла окончательную форму в монгольский
период в соединении с принятой тогда системой налогообложения.
|