|
III
И
принятие греками церковной унии, и падение Константинополя глубоко отразились
на течении истории Русской церкви, а также развитии русской политической мысли.
По‑видимому, митрополит Исидор не информировал московское правительство о
развитии событий на Ферраро‑Флорентийском соборе. В 1440 году Исидор, теперь
кардинал и папский легат, вернулся на Русь. Сначала он направился в Киев, где
провел зиму; князь Александр выдал ему грамоту, подтверждающую его власть над
церковными владениями в Киевском регионе. В марте 1441 года Исидор появился в
Москве. Он совершил торжественную мессу в главном соборе Москвы — соборе
Успения Богородицы — взывая к имени папы. После богослужения он зачел
флорентийскую декларацию о церковном союзе. Это вызвало сильные волнения
москвичей. Исидору запретили проводить дальнейшие службы и заточили его в келье
Чудова монастыря в Кремле, ожидая решения собора русских епископов, который
собрался немедленно. В Никоновской летописи, так же как и в Степенной книге,
инициатива противодействия Исидору приписывается великому князю Василию II. Обе
эти исторические работы написаны во второй половине шестнадцатого века, во
времена правления Ивана IV Грозного; обеим свойственна сильная монархическая
тенденция. Как убедительно показал М.А. Дьяконов, именно русские епископы, а не
великий князь, первыми сплотили москвичей против унии. В любом случае,
епископский собор отверг флорентийскую декларацию и отказался признавать
Исидора митрополитом до тех пор, пока он не отречется. Исидор не желал изменять
свою позицию. Русские власти позволили ему тихо покинуть Москву; позже было
объяснено, что он «бежал». Он отправился в Тверь, где по приказу великого князя
Бориса Александровича его арестовали и несколько месяцев держали в тюрьме.
Освобожденный в начале 1442 года, Исидор поехал в Литву, ища защиты великого
князя Казимира. Тот, однако, поддерживал Базельский церковный собор против папы
Евгения и признал антипапу, Феликса V. Поэтому он отказался принять Исидора, и
тому ничего не оставалось, как возвратиться в Рим.
Закончив
это дело, русские находились в растерянности по поводу того, что же делать
дальше. В тот момент они не имели намерения окончательно порывать с
Константинополем. Необходимо сказать, что в своих последующих шагах русские
епископы, как и великий князь Василий II под их руководством, выказали немалую
выдержку и осторожность. Вскоре после отклонения унии великий князь подписал
письмо, адресованное византийским императору и патриарху, с изложением того,
почему он и епископы не признали Исидора. Подчеркивая, что Исидора посвятили в
сан митрополита без консультаций с русскими властями, Василий II просил
императора и патриарха согласиться, учитывая тревожное международное положение,
на выборы нового митрополита собором русских епископов, с последующим
получением избранным прелатом патриаршего благословения. Это письмо никогда не
было отправлено, поскольку до Москвы дошли известия, что и император, и
патриарх твердо приняли унию. Два года спустя был подготовлен новый вариант
письма, но его тоже не отослали. Русские ждали еще пять лет. Только после того,
как они убедились, что византийские власти не намерены аннулировать унию,
русские решили действовать. Власти Москвы провели консультации с великим князем
Казимиром Литовским и князем Александром Киевским, чтобы выяснить, признают ли
они московского кандидата на митрополичью кафедру, епископа рязанского Иону,
если он будет избран на этот пост. После получения утвердительных ответов и от
Казимира, и от Александра великий князь созвал собор епископов, и 5декабря 1448
года Иону избрали Митрополитом Всея Руси.
Даже
эта акция сначала не истолковывалась как отказ от власти патриарха
константинопольского. В своих проповедях и посланиях митрополит Иона, не жалея
сил, объяснял, что принял избрание только в виду особых обстоятельств, а в
будущем, если византийские власти вернутся к Православию, русские всегда будут
испрашивать благословения патриарха. На самом деле выход Русской церкви из‑под
власти патриарха был окончательным. Падение Константинополя, правда, положило
конец церковной унии и восстановило там православие, но в то же время разрушило
всю византийскую систему «гармонии» церкви и государства. Зависимость Греческой
церкви от «неверного» правителя делала для русских психологически и политически
трудным возобновление их подчиненности грекам, особенно поскольку сама Русь
находилась на пороге освобождения от мусульманских ханов. В конечном итоге
Русская церковь стала автокефальной скорее благодаря ходу международных
событий, чем сознательным усилиям со своей стороны.
Политические
последствия падения Константинополя были столь же серьезными, как и церковные.
Великий князь московский оказался теперь ведущим независимым православным
правителем — фактически почти единственным правителем подобного рода во всем
Православном мире. Хотел он этого или нет, от него теперь ждали, что он будет
действовать как защитник Греческой веры. Это послужило отправной точкой
сложного течения в политической мысли, как внутри, так и за пределами Руси;
среди основанных на нем построений была имеющая принципиальное значение идея о
перемещении центра истинного Православия из Второго Рима (Константинополя) в
Третий Рим — Святую Москву.
|