|
В первой половине XV в. грозная и воинственная империя
потомков Батыя переживала серьезный кризис. Прошли времена беспрестанных и
безнаказанных походов на Русь и на другие земли — разгром на Куликовом поле и поражение
в войне с Тимуром нанесли могуществу Орды чувствительный удар. Однако главной
причиной ослабления кочевой империи, перед которой некогда трепетал весь мир, были
необратимые социально-экономические процессы, подтачивавшие ее основу.
Непобедимая в боях держава Батыя могла существовать только за счет покоренных
стран — население их облагалось тяжелой данью, а пленные обращались в рабов,
создававших дворцы и драгоценности для ханов и их приближенных. Сами же
завоеватели, как и в прежние века, занимались кочевым скотоводством. Бескрайние
просторы великой Русской равнины — от Оки до Азовского моря, от Волги до
притоков Днепра и до предгорьев Урала — были огромным пастбищем, на котором
каждое лето кочевали на сотнях тысяч породистых коней ордынские всадники во
главе с ханами, их «царевичами», темниками, князьями.
Экономическая организация кочевого общества была
крайне консервативной. Но жизнь брала свое, и на окраинах великой империи стали
появляться ростки новых отношений. Это было связано в первую очередь с
переходом к оседлому земледелию — особенно там, где сохранялись остатки племен,
покоренных и частично истребленных монголами, прежде всего в Среднем Поволжье —
земле древних болгар. В самой Орде развивалась феодальная анархия — братья и
сыновья выходили из-под власти ханов и стремились либо захватить ханский
престол, либо стать самостоятельными правителями. В Сарае происходили кровавые
смуты. В 1436 г.
один из «царевичей», Улу-Мухаммед, вынужден был бежать из Орды. Энергичный,
талантливый и честолюбивый воин решил основать собственное ханство. После
неудачных попыток обосноваться на южной окраине Руси Улу-Мухаммед укрепился на
Средней Волге, где в земле болгар и построил свою столицу — Казань на месте
древнего города, разрушенного во время одной из русско-болгарских войн. Так на
восточной границе Русской земли появилась новая грозная сила.
Казанское ханство включило в свой состав разноязычные
народы и земли по Средней Волге и ее притокам. В отличие от старого врага,
Золотой Орды, отделенной от Руси многими сотнями километров Дикого Поля, новое
ханство расположилось на самых рубежах Русской земли, в непосредственной
близости от ее важнейших центров. Под постоянной угрозой оказался весь
восточный рубеж — от Мурома до Устюга и Вятки.
Вторжения Улу-Мухаммеда и его сыновей способствовали
самому тяжелому кризису в феодальной войне и на много лет затянули борьбу с
удельно-княжеской коалицией. Улу-Мухаммед «решил восстановить господство над
Россией и заставить Московского великого князя платить дань». Действительно, на
какое-то время ему удалось «достигнуть такой полноты верховенства над Россией,
которая заставила считаться с Казанью более, чем с ханством Сарайским».
Казанский хан всегда мог выступить в качестве союзника любого врага Русской
земли, поддержать любого, кто захотел бы повторить опыт Шемяки.
Феодальное общество не знало прочного, длительного
мира. И в Западной, и в Восточной Европе, и в Азии шли почти непрерывные войны
между государствами, княжествами, городами, племенами. Далеко не всегда
причинами баталий были серьезные политические интересы. Успешная война
приносила честолюбивым королям и князьям славу, рядовым воинам — богатство. Отношения
Руси с Казанским ханством осложнялись особыми обстоятельствами: хотя и
порвавшее формально с Ордой, оно было ее живым осколком, носителем старых
ханских традиций. Покорение соседних земель, захват пленных, превращение их в
рабов оставались важнейшими целями внешней политики казанских ханов, как и их
ордынских предков. Пленники-рабы широко использовались в хозяйстве казанских
феодалов, а кроме того, в большом количестве продавались на восточные
работорговые рынки — в Сарай, Астрахань, Персию, Турцию… Для властителей нового
ханства набеги на Русь и на другие земли были прямой экономической
необходимостью. С другой стороны, ханы в любое время могли прочно закрыть
Великий водный путь по Волге и перерезать торговую артерию, связывавшую Русь со
странами Востока. Стоит ли удивляться, что в первые десятилетия существования
Казанского ханства отношения между ним и Русью были по меньшей мере далеко не
дружественными.
Хан Улу-Мухаммед был убит собственными сыновьями.
После этого двое из них, Касим и Якуб, бежали на Русь, а третьему — Ибрагиму —
достался ханский престол. «Царевичи»-эмигранты были гостеприимно встречены на Москве.
На Средней Оке им была выделена земля для поселения. Так образовалось
вассально-зависимое от Руси татарское княжество («царство»). Новые вассалы
верно служили великим князьям Русской земли. Прекрасная конница татарских
«царевичей» была очень важным дополнением к русской рати, долгое время состоявшей
главным образом из пехоты и немногочисленных конных княжеских дружин. Кроме
того, Касим и его потомки были важной политической силой — ведь они имели
династические права на ханский престол (Касим был старшим сыном), и во время
очередной дворцовой смуты на них могла ориентироваться часть казанских
феодалов.
Но принятие Касима под покровительство великого князя
Московского еще больше ухудшало отношения с ханом Ибрагимом. Разрыв между
Москвой и Казанью надвигался с каждым годом. В марте 1461 г. Василий Темный был
во Владимире, готовясь к походу на «царя», но поход не состоялся — удалось
заключить мир.
Мир оказался, однако, непрочным. В 1462 г. начались военные
столкновения, повлекшие за собой большую войну. «Рать черемиская с тотары казаньскими»
приходила на Устюжскую землю. Они дошли до реки Юг, «повоивали» волость Лоху
(Лоха — правый приток Юга) и «в полон повели много русских голов». Устюжане
пошли в погоню и «полон назад отполонили весь». В том же году посылал «князь
великий Иван Васильевич рать на черемису». Во главе устюжан, вологжан и галичан
шли великокняжеские воеводы Борис Кожанов и Борис Слепой Тютчев, потомок
Захария Тютчева — «юноши», «довольна суща разумом и смыслом», который, согласно
«Сказанию о Мамаевом побоище», был послом и разведчиком Дмитрия Донского перед
Куликовской битвой.
Русские войска шли «мимо Устюг к Вятке, а по Вятке
вниз, а по Каме вверх в Великую Пермь». Судя по тому, что в походе Кожанова и
Тютчева участвовали ополченцы из трех уездов, это было крупное военное
предприятие. В краю с дремучими лесами и непроходимыми болотами можно было
двигаться только в ладьях. Совершив долгий путь по рекам и волокам, русские
подошли к предгорьям Северного Урала. Уже одно это было важным результатом.
Новый поход на Северо-Восток состоялся в 1465 г.: «Велел князь великий…
Василию Скрябе устюжанину Югурьскую землю воивати». В поход со Скрябой пошли
устюжские добровольцы — «хотячие люди» и дружественные племена вымичей и
вычегжан во главе со своим князем Василием Ермоличем. Выйдя 9 мая из Устюга,
русские и их союзники совершили успешный поход к Северному Уралу и Югорскую
землю «за великого князя привели». Югорские князья Калпак и Течик были
привезены в Москву, и князь великий «их пожаловал Югорским княжением, и
отпустил их в Югру, а на них дань возложил, и на всю землю Югорскую» Итак, в 1465 г. произошло важное
политическое событие феодальная коммендация Югорской земли великому князю,
превращение Югры в вассала Руси. Включение Северного Приуралья в сферу русского
влияния имело большое политическое и экономическое значение. Укреплялся дальний
северо-восточный рубеж Русской земли, люди великого князя и московские купцы
получили доступ к пушным богатствам Севера, нарушив вековую монополию
новгородских бояр. Усиление русского влияния способствовало процессу
феодализации и христианизации местного населения, подготовляло условия для
включения его в дальнейшем в состав многонационального Русского государства. Но
в 60-х годах XV в. до этого было еще далеко. Продвижение в Северное Приуралье,
к верховьям Камы и Печоры было обусловлено борьбой с Казанским ханством и
сложными отношениями с полунезависимой от Москвы Вятской землей.
Вятчане неоднократно совершали самостоятельные
экспедиции, игнорируя интересы московского правительства и путая все его карты.
Так, по сообщению устюжского летописца, вечером 19 марта 1466 г. («в великое говенье
на пятой неделе в среду вечер») «вятчане ратью прошли мимо Устюг на Кокшенгу, а
сторожи не слыхали на городе». Поход вятской вольницы преследовал явно
грабительские цели. Вятские ушкуйники двигались вверх по Сухоне, волоком до
Кокшенги. Они разграбили эту волость, а потом пошли вверх по Двине до Устюга.
Устюжский наместник Василий Сабуров получил от великого князя приказание
«вятчан переимати» и «переем доспел вятчаном под Гледеном». Однако вятчане
откупились: «наместнику дали посул» и, простояв три дня, пошли к Вятке.
Перед нами — любопытная и характерная картина.
Наместник великого князя в далеком Устюге поддерживает постоянную связь с
Москвой. Он немедленно сообщает о всех важных происшествиях и сразу же получает
соответствующие указания, без которых, очевидно, не решается действовать. Но
этот же глава местной великокняжеской администрации, ответственный
представитель великого князя, отнюдь не гнушается взятками и ради «посула»
нарушает прямое распоряжение великого князя. Следует, впрочем, отметить, что
отношение средневекового общества к «посулам» было гораздо более терпимым, чем
в позднейшее время: «посулы» считались обыденным, чуть ли не законным источником
дохода должностных лиц. Резко возбранялись лишь «посулы» на суде. Во всяком
случае, эпизод 1466 г.
показывает обе стороны наместничьего управления — формальную и достаточно
жесткую зависимость от великого князя и фактическое своеволие, корыстолюбие и
недисциплинированность.
Неудивительно, что вятчане не очень считались с
местной великокняжеской администрацией. По сообщению той же летописи, в
следующем году 120 вятчан совершили самовольный набег на вогуличей и пермяков и
не только «вогулич воевали», но и «князя вогульского Асыку» захватили и «на
Вятку привели».
Однако набеги вятских ушкуйников и походы
великокняжеских войск на Каму и Югру отступили на задний план перед большой
войной, разгоревшейся на восточных рубежах Русской земли в конце 60-х годов.
Осенью 1467
г. великий князь «поиде… в Володимерь» и оттуда 14 сентября
(на Воздвижение) «отпустил» под Казань «царевича» Касима с его татарами и своих
воевод с полками. Официозная летопись упоминает в числе воевод только князя
Ивана Васильевича Стригу Оболенского, что само по себе уже говорит о значении и
масштабах похода — во главе войск поставлен один из лучших воевод. Московская
летопись называет и причину похода Касима — он был позван на казанский ханский
стол своими сторонниками, врагами хана Ибрагима (Обреима). Будучи старшим сыном
Улу-Мухаммеда, Касим обладал большими династическими правами, чем его братья.
Таким образом, осенью 1467 г. была начата крупная
военно-политическая акция с далеко идущими целями. Речь шла об установлении в
Казани новой власти — дружественной по отношению к Москве. Расчет делался на
поддержку тех кругов Казанского ханства, которые были заинтересованы в мире и
дружбе с Русью.
|