Пятница, 27.08.2021, 06:12
История Московского княжества
в лицах и биографиях
Меню сайта

Каталог статей

Главная » Статьи » Полководцы средневековой Руси ч. 2

Государевы большие воеводы - 8
Эти слова Карпова не были пустой риторикой, "плетением словес". 'За ними — мучительные раздумья над главным нравственным вопросом той эпохи: как примирить "правду" и "милость", Власть и Евангелие? Разумеется, этот вопрос существовал всегда. Но именно в ту эпоху, когда жил и действовал Даниил Щеня, он приобрел особую остроту: новое устройство общества влекло за собой и новое соотношение "сфер влияния" между "правдой" и "милостью". Понять весь драматизм ситуации можно лишь взглянув на нее глазами людей той эпохи. А это возможно лишь следуя реальному (от прошлого к будущему), а не ретроспективному (от будущего к прошлому) взгляду на ход событий.
Политическая раздробленность страны при многих отрицательных сторонах имела и свои достоинства. Русская земля в идеале мыслилась как сообщество равных суверенных княжеств и земель. При этом сохранялось и единство страны, которое утверждалось прежде всего единством языка, религии и династии.
При всех различиях князья в принципе были равны между собой. Разница в их положении определялась понятиями семейного характера: "отец", "сын", "брат". Расправа одного с другим рассматривалась как братоубийство. Причислив Бориса и Глеба к лику святых и заклеймив братоубийцу Святополка прозвищем "Окаянный" — т. е. уподобившийся библейскому Каину, церковь признала братство князей важнейшей нравственной нормой.
Каждое человеческое общество можно оценивать с самых различных точек зрения, в том числе и с точки зрения свободы личности. (Разумеется, мы имеем в виду свободу внешнюю, свободу как право распоряжаться собой во времени и пространстве. Что касается внутренней, "тайной" свободы, то она зависит не столько от политического устройства общества, сколько от внутренней раскрепощенности и одухотворенности каждой конкретной личности.)
Известно, что в ранний, "домосковский" период русской государственности существовало немало форм личной зависимости. Большинство из них так или иначе было связано с поземельными отношениями. И все же крепостничество — и как юридически оформленная общегосударственная система, и как основополагающий принцип отношений между людьми — было порождением "московского" периода русской истории. Первый крупный шаг на этом пути совершил именно Иван III, ограничивший своим Судебником 1497 г. право перехода крестьян от одного землевладельца к другому. Разумеется, этот шаг не мог не сказаться на всей атмосфере духовной жизни страны.
Пытаясь понять судьбу Даниила Щени и его потомков, мы должны обратиться и к некоторым моментам истории русской аристократии. В период политической раздробленности (пользуясь старым термином "удельный период") она имела очень большую свободу действий. Бояре переезжали от одного княжеского двора к другому, не теряя при этом своих вотчин. По существу, бояре были соправителями князей. Экономическое и военное могущество некоторых из них порой превышало могущество князей. Успех и благополучие князя всецело зависели от его умения ладить с аристократией.
Даже Дмитрий Донской — один из самых могущественных русских князей "удельного периода" — перед кончиной наставлял своих детей: "Бояр своих любите, честь им воздавайте по достоинству и по службе их, без согласия их ничего не делайте" (9, 217). Обращаясь затем к боярам, он напомнил им: "Вы назывались у меня не боярами, но князьями земли моей" (9, 217). И как ни идеализировал князя неизвестный автор "Слова о житии великого князя Дмитрия Ивановича", но ясно, что в сочиненных им предсмертных речах князя содержится то, что Дмитрий должен был сказать в соответствии с его положением.
Впрочем, и сами русские князья в условиях политической раздробленности имели большую "свободу маневра". Оставшись по той или иной причине без удела, князь мог поступить на службу к боярским правительствам Новгорода или Пскова, мог наняться к ордынскому хану. Однако по мере подчинения русских княжеств и земель великому князю Московскому возможность выбора места службы — а вместе с ней и независимость — неуклонно суживалась. К концу XV в. у бояр, не желавших служить "Державному", практически не оставалось других возможностей, кроме отъезда в Литву. Там беглец мог жить, не теряя языка и веры своих отцов. Однако по мере усиления польского влияния и католической экспансии в Литве положение православной русскоязычной знати все более и более ухудшалось.
Существовала и другая сторона дела. Рост экономического и военного могущества московских князей позволял им все более решительно расправляться с неугодными боярами. Тот самый Дмитрий Донской, который так тепло отзывался о своих боярах перед кончиной, в 1379 г. устроил первую в истории Москвы публичную казнь боярина: на Кучковом поле палач отрубил голову "изменнику" Ивану Вельяминову — сыну виднейшего московского боярина, тысяцкого Василия Вельяминова.
В эпоху феодальной войны второй четверти XV в. Василий II расправлялся с неугодными боярами древним византийским способом — ослеплением. Впрочем, в конце концов и сам он стал жертвой этой казни. Став "Темным" (слепым), Василий, разумеется, не стал от этого мягче в отношении своих врагов. Даже после окончания феодальной войны он осуществлял массовые казни приближенных тех удельных князей, которых он считал "заговорщиками". Осторожный Иван III не злоупотреблял кровавыми расправами и избегал прямых конфликтов с боярством. Но там, где он видел в этом необходимость, — расправа следовала незамедлительно. Насильственное пострижение в монахи (как "милостивая" замена казни), ослепление, сожжение в срубе, голодная смерть в потаенной темнице — все это было грозной реальностью, от которой не был застрахован никто, даже родные братья "Державного".
Категория: Полководцы средневековой Руси ч. 2 | Добавил: defaultNick (12.05.2012)
Просмотров: 1296 | Рейтинг: 5.0/9

Copyright historys.ru © 2021