В историографии рассказ о походе 1471 г. обычно основывается
на великокняжеских летописях 70-х годов XV в. (Никаноровская,
Вологодско-Пермская, Московский свод) и на особом сочинении «Словеса избранна
от святых писаний о правде и смиренномудрии, еже створи благочестия делатель великий
князь Иван Васильевич... и о гордости величавых мужей новгородских», созданном,
видимо, в митрополичьей канцелярии во время самого похода на Новгород и
сохранившемся в дополнительной части Бальзеровского списка Софийской I
летописи.
Оба эти рассказа были восприняты и
воспроизводились в официальном летописании последующего времени.
Следуя версии московского
летописания, историки объясняли поход 1471 г. тем, что новгородцы вступили в сношения
с польским королем и великим литовским князем Казимиром, проявили склонность к
«латинству» (католичеству или униатству), пожелав после смерти архиепископа
Ионы получить благословение для нового владыки от киевского митрополита и
пригласив в город киевского князя Михаила Олельковича.
Роль вождя этой «литовской», или
«латинской», партии приписывается обычно вдове посадника Борецкого Марфе.
Важное место в построениях историков принадлежит договору Новгорода с Казимиром,
содержащемуся в одном из московских рукописных сборников.
Тайное посольство новгородцев к Казимиру,
приглашение Михаила Олельковича и «церковное подчинение Литве» Черепнин
рассматривал как неразрывно связанные между собою звенья единой политики,
направленной на «переход под власть Литвы». Ю. Г. Алексеев также считает
«обращение к Казимиру и приглашение Олельковича» результатом «деятельности
литовской партии» — партии Борецкой.
Верность традиционной схемы впервые
поставил под сомнение еще польский историк Ф. Папэ. Он обратил внимание на то,
что Михаил Олелькович вряд ли мог прийти в Новгород по воле Казимира, так как
отношения между ними были отнюдь не дружественными, и что договор Новгорода с
королем отсутствует в своде документов Казимира — Метрике Литовской.
Папэ пришел к выводу, что этот
договор представлял собой лишь новгородский проект, не получивший утверждения
со стороны короля. К. В. Базилевич и В. Н. Вернадский также считали, что
приезд Михаила не мог быть связан с договором Новгорода с Казимиром, составленным
уже позже отъезда Михаила из Новгорода. С определением договора как
неосуществленного проекта согласились Зимин и А. Л. Хорошкевич.
Неофициальные летописи, даже
враждебные Новгороду, не подтверждают традиционную версию московского
летописания о событиях 1470— 1471 годов. Несмотря на то, что в 1471 г. Псков был военным
союзником Москвы, Псковская II летопись (в Псковской I летописи известий 1470—
1471 гг. нет) говорит только, что Иван III пошел на Новгород, «хотя отмстити»
ему «древняя нечьсти и многия грубости».
|