Эта конфискация, произведенная после коронации Дмитрия-внука в качестве наследника и великого князя венцом и бармами Мономаха, свидетельствовала, по-видимому, об успехе еретиков, стремившихся к реформационным мерам.
А другой краткий летописец, из Погодинского собрания, доведенный до 1509 г., сообщает об обстоятельствах резкого изменения политики Ивана III, наступившего вскоре после возвышения Дмитрия,— о попытке Василия Ивановича «отъехать» от отца во время войны с Литвой и об уступке Ивана III, давшего великое княжение Василию, возвысившего Софию Палеолог и отправившего в заточение Дмитрия и Елену. Известие Краткого Погодинского летописца во многом неясно, но игнорировать сообщение этого раннего источника неправомерно.
Причины изменения политики великого князя неизвестны. Очевидны его колебания и неопределенность в целом церковной политики великокняжеской власти.
Война с Литвой в 1499—1500 гг. велась во имя защиты «греческого закона», хотя белорусские и украинские приверженцы этого закона считали своим пастырем киевского митрополита, не являвшегося униатом.
Для того чтобы иметь возможность считаться защитником православия в Белоруссии и на Украине, нужно было прежде всего примириться с иерерхами — своими и западнорусскими — и расправиться с еретиками, до этого пользовавшимися великокняжеским покровительством.
Резкое изменение политики Ивана III на пороге XVI в. означало, очевидно, отказ от его прежних планов. Именно поэтому политика его в конце века не получила сколько-нибудь ясного отражения в великокняжеском летописании.
Факты политической истории Руси XV в., как они рисуются на основании наиболее ранних и наименее официальных летописных памятников, не подтверждают ту картину образования Русского государства, какая сложилась в советской историографии с конца 30-х годов. XV век обычно изображался как время победы прогрессивной централизованной монархии над феодальной раздробленностью.
В основе таких построений лежал незаконченный набросок статьи Ф. Энгельса, озаглавленный публикаторами «О разложении феодализма и возникновении национальных государств», в которой он объяснял создание западных монархий в XV—XVI вв. усилением связей между отдельными землями и союзом королевской власти с городским населением.
Хотя на Руси в XV в. такие явления не обнаруживались, все же делались попытки доказать усиление торговых связей и союз великокняжеской власти с городами, выявить черты сословно-представительной монархии и даже абсолютизма.
Однако еще Г. В. Плеханов отметил, что самодержавный строй, складывавшийся на Руси, приобретал черты не столько западных, сколько восточных монархий того времени,— таких, как Османская империя. Своеобразие русского самодержавия, сложившегося к концу XV в., требует специального исследования.
|