В этих
условиях королевская власть в Европе, действительно, с трудом сдерживала
децентрализаторские стремления господствующего класса, особенно верхушки. Ф.
Энгельс в работе «О разложении феодализма и возникновении национальных государств»
писал: «В каждом из этих средневековых государств (речь идет о Западной
Европе) король представлял собой вершину всей феодальной иерархии, верховного
главу, без которого вассалы не могли обойтись и по отношению к которому они
одновременно находились в состоянии непрерывного мятежа... А каково было во
времена позднего средневековья, когда ленные отношения во всех странах
образовывали клубок прав и обязанностей, пожалованных, отнятых, снова
возобновленных, отобранных за проступки, измененных или как-либо иначе
обусловленных,— клубок, который невозможно было распутать?.. Вот в чем причина
той длившейся столетия переменчивой игры силы притяжения вассалов к королевской
власти как к центру, который один был в состоянии защищать их от внешнего врага
и друг от друга, и силы отталкивания от центра, в которую постоянно и
неизбежно превращается эта сила притяжения; вот причина непрерывной борьбы
между королевской властью и вассалами...».
Королевская
власть была прогрессивна, ибо к вольностям прибавлялось единство созревавшей
нации, т. е. условие для развития капитализма. Она являлась, по словам Ф.
Энгельса, «представительницей порядка в беспорядке». Можно ли переносить эту
характеристику, как это принято в нашей науке, на процесс централизации в
России?
Едва ли:
в России переход к государственному подданству произошел не от вассалитета,
который почти угас и не мог закрепить политические права и привилегии за
феодалами, а от подданства-министериалитета, подданства в холопской форме.
Типологически
русский вариант деспотического самодержавия близок византийскому, в котором
также не было развитого вассалитета. Как отмечал А. Я. Гуревич, Византия не
знала феодального договора, принципа вассальной верности или групповой
солидарности пэров.
«Вместо
тесных „горизонтальных" связей между лицами одинакового статуса
преобладали „вертикально" направленные отношения подданных к государю. Не
взаимная помощь и обмен услугами, а односторонняя холопская зависимость низших
от вышестоящиих определяли облик этого общества.
Самые
могущественные, знатные и богатые люди, достигшие высших должностей в
государстве, оставались совершенно бесправными и не защищенными законом по
отношению к императору, который мог произвольно лишить их имущества, чина и
самой жизни, так же, как возвысить любого человека и выскочку из простонародья
превратить в первого сановника империи».
|