Эти типы
отношений особенно характерны для структуры господствующего класса стран
Западной Европы. В Германии, например, расцвет министериалитета относится к
XI—XII вв. Министериалы комплектовались, по мнению большинства исследователей,
в основном из сервов, которые составляли хозяйственный, судебный аппарат
вотчин, «штат дворовых слуг и служащих, гарнизоны крепостей и в значительной
части профессиональное феодальное воинство (рыцарство)».
Министериалы
пользовались по закону правом иметь собственность, но это право было
ограниченным. «Закон рассматривал их не как государственных подданных или
вассалов, а как людей, принадлежавших частному лицу и составляющих предмет его
владения».
Н. Ф.
Колесницкий, изучавший германский министериалитет, обратил внимание на то, что
Генрих V, жалуя своему «верному министериалу» Эбергарду и его жене Адельгейде в
собственность лесной массив, указывает в грамоте: «Делаем это без ущерба для
государства, так как знаем, что сам он находится вместе с этой собственностью
[в наших руках] ».
Министериал
— слуга, и сколь бы высокий пост в администрации он ни занимал, его
юридический статус был низок. Министериалитет — это служба недоговорного
характера, ибо вотчинник распоряжался министериалом как своей собственностью.
Однако германский министериалитет, развиваясь, постепенно превращал слуг в
вассалов. Это сословное возвышение министериалов показывает, что господствующим
типом отношений в Западной Европе был вассалитет.
Н. Ф.
Колесницкий, характеризуя взаимоотношения вассалитета и министе-риалитета в
Западной Европе, отмечает, что в Германии королевская власть использовала
государственный министериалитет как средство, чтобы «создавать себе
искусственную опору», ибо «он давал то, чего не могла дать ленная система:
верных королевских слуг, связанных с монархом узами личной зависимости и
служивших ему в силу своего зависимого положения».
Итак,
государственное подданство в Западной Европе зижделось на прочном фундаменте
вассалитетных прав и привилегий.
Вассалитет
на Руси генетически был обусловлен княжеско-дружинными отношениями и являлся,
таким образом, преемником военной демократии. Русскую дружину, как ее рисует
«Повесть временных лет», можно представить себе и своеобразной военной общиной,
и своеобразным казачьим войском, возглавляемым атаманом.
От общины
идут отношения равенства, находящие внешнее выражение в дружинных пирах (ср.
«братчины» в крестьянских общинах), от «казачества» — роль военной добычи как
главного источника существования, который функционировал как в прямом, так и в
превращенном виде, ибо дань — это и выкуп за несостоявшийся поход. Выразила же
дружина Игоря согласие на предложение Византии («Не ходи, но возьми дань») в
красноречивой формуле: «... что хочем более того: не бившеся, имати злато».
|