В-третьих,
словосочетания первых десятилетий существования Москвы — «на Москве» и прозрачное
«идоша с ним до Кучкова, рекше до Москвы» — действительно относились к
территориальному образованию. Это утверждение вытекает из того, что в XI—XII
вв. и много позже общеизвестные названия рек упоминаются в летописях без
предлога на, а малоизвестные — с обязательным добавлением слова река: «на (у)
реце...», «...на (у) реце».
Для
обозначения р. Москвы как имени собственного длительное время использовались
архаичные формы «на (к) реце на (к) Москве», «на Москве на реце», упоминаемые
в летописях и актовых материалах XIV—XV вв. Своим возникновением эти формы
обязаны модели нулевого словообразования, когда название поселения совпадает с
соответствующим названием реки. Словосочетание Москва река (совр. Москва-река)
установилось лишь во второй половине XVI в.
Существует
распространенное мнение, что название реки механически перенесено на город, т.
е. без учета балтоязычной семантики гидронима Москва. Для убедительности
приводится аргумент, из которого следует, что князь, княжеское окружение
(«администрация») и русскоязычное население не владели балтоязычной лексикой и
ее не понимали.
Аргумент,
на наш взгляд, несостоятельный и противоречит этноисторическим процессам,
протекавшим в Древней Руси X—XIV вв., и Северо-Восточной Руси в частности. По
крайней мере в процессе феодализации иноязычного населения Северо-Восточной
Руси, «обращения» его в христианство княжеская «администрация» и духовенство:
не могли обойтись без специальной категории переводчиков-толмачей. Косвенные
сведения летописей дают основание утверждать, что «администрация»
Ростово-Суздальского княжества владела финно-угорской лексикой — летописных
мери и муромы, древних булгар. «Администрация» Новгорода владела лексикой
северных финно-угорских племен, а Московского княжества XIV в.— балтоязычной
лексикой. Этот вывод проиллюстрируем примерами из топонимического субстрата
духовных грамот Ивана Калиты и топонимии Москвы.
Как отмечено
исследователями, принцип номинации поселений по местной гидронимии главным
образом неславянского происхождения был широко распространен в
Северо-Восточной Руси как в период колонизации и формирования Московского
княжества, так и в последующих столетиях при образовании станов.
Это
явление в топонимии будет вполне понятным, если учесть, что для славянского
населения в период колонизации и позже реки были практически единственными
географическими ориентирами в бескрайнем «море» лесов, а их названия уже
существовали в обиходе местного населения. Древняя гидронимия славянами
усваивалась, переосмысливалась и переносилась на названия поселений, образовав
со временем топонимический субстрат.
|