Владыка с послами снова поехал в стан великого князя и
объявил, что Новгород соглашается на все. Послы предложили написать договор в
этом же смысле и утвердить его с обеих сторон крестным целованием. Но бояре
сказали, что великий князь не станет целовать креста.
«Пусть бояре поцелуют крест», — сказали новгородские
послы. «И боярам не велит государь целовать креста», — отвечали бояре,
доложивши прежде об этом великому князю.
«Так пусть наместник великого князя поцелует
крест», — говорили новгородцы.
«И наместнику не велит государь целовать
креста», — отвечали бояре.
Новгородские послы с таким ответом хотели идти в
Новгород, но их задержали, не сказавши причины, за что задерживают.
Иван Васильевич нарочно медлил для того, чтобы тем
временем новгородцы в осаде дошли до крайнего положения от голода и
распространившихся болезней, а новгородская земля потерпела бы еще сильнее от
его рати. Наконец, в январе 1478 года потребовали от послов, чтобы Новгород
отдал великому князю половину владычных и монастырских волостей и все
новоторжские волости, чьи бы они ни были.
Новгород на все согласился, выговоривши только льготу
для бедных монастырей. Условились, чтоб с каждой сохи, т.е. с пространства в
три обжи или в три раза более того, сколько один человек может спахать одной
лошадью, брать дань по полугривне.
15-го января все новгородцы были приведены к присяге
на полное повиновение великому князю. По этой присяге каждый новгородец был
обязан доносить на своего брата новгородца, если услышит от него что-нибудь о
великом князе хорошего или худого. В этот день снят был вечевой колокол и
отвезен в московский стан.
Несмотря на обещание никого не выводить с новгородской
земли, великий князь в феврале того же года приказал схватить, заковать и
отправить в Москву несколько лиц, стоявших еще прежде во главе патриотического
движения. В числе их была Марфа Борецкая с внуком, сыном, уже умершего тогда в
заточении в Муроме, Федора. Имущество опальных досталось великому князю — было
«отписано на государя», как тогда начали выражаться.
Великий князь назначил в Новгороде четырех наместников
и уехал в Москву. Современники говорят, что по его приказанию отправилось туда
триста возов с добычей, награбленной у новгородцев. Повезли в Москву и вечевой
колокол Великого Новгорода; и вознесли его на колокольницу, — говорит летописец, —
с прочими колоколы звонити.
Москва, расширяя пределы своей волости, со времен
Ивана Калиты еще не приобретала такой важной добычи: все огромное пространство
севера нынешней Европейской России, от Финского залива до Белого моря, теперь
принадлежало ее государю. Но этот успех навлек на нее бурю. Казимир пропустил
удобное время, не помог Новгороду тогда, когда бы еще мог овладеть им и тем
поставить преграду распространяющемуся могуществу Москвы; теперь, казалось, он
испугался этого могущества и думал исправить испорченное дело. Он отправил
посла к хану Золотой Орды возбуждать его на Москву, обещал действовать с ним
заодно со своими силами литовскими и польскими. В то же время он стал ласкать и
обнадеживать новгородцев. Естественно, в Новгороде, после покорения, должна
была оставаться партия, готовая на всякие покушения к восстановлению павшего
здания.
|