Встречается в этом смысле термин "уртак" и у
Джувейни. Компании купцов не только держали вклады в разных
торговых и ремесленных предприятиях, но брали на откуп, как выше мы видели,
повинности целых областей и городов. Многие купцы и целые торговые компании
были близки к ханской власти. Из среды купцов выходили наиболее ответственные
чиновники (даруги, баскаки) и часто послы. Купцы не раз ссужали ханскую власть
в нужные моменты деньгами. Когда египетскому послу понадобились деньги в
качестве выкупа за царевну Тулунбай, выдаваемую замуж за мамлюкского
египетского султана, Узбек сказал послу последнего: "Мы прикажем купцам
ссудить тем, что [следует] внести, и приказал им сделать это. Он [посол] занял
двадцать тысяч динаров чистым золотом и внес их".
Выше уже говорилось о том, какой характер носила
кара-ванная торговля Золотой Орды, чем торговали в Сараях, Ургенче, Булгаре,
Крыму, какие товары шли из Китая, Средней Азии, какие привозила Европа и что
поставляла сама Золотая Орда. В заключение мне хотелось бы остановиться на
торговле конями, о чем так подробно пишет не раз упоминаемый нами арабский
путешественник 30-х годов XIV в. Ибн-Батута. Он рассказывает, что
Дешт-и-Кыпчак славится своими конями. Лучшие из них стоят на месте от
пятидесяти до шестидесяти дирхемов. Лошадей этих вывозят в ряд
стран, особенно в Индию. Караван доходит до шести тысяч конских единиц.
Отправляют их купеческие компании, причем на долю
отдельных купцов приходится от ста До двухсот лошадей, Каждые пятьдесят коней
обслуживаются особым пастухом. В северной Индии, в Мультане, купцы платили за
каждую лошадь семь динаров серебром пошлины. Золотоордынские купцы выручали
большие деньги, несмотря на значительные путевые расходы и высокие пошлины, ибо
в массе продавали своих коней не дешевле ста динаров серебром.
По словам венецианца Иосафато Барбаро, в первой половине XV в.
Дешт-и-Кыпчак вывозил до 4000 коней в Иран в один торговый караван.
Выше нам не раз приходилось указывать, что Золотая
Орда играла во второй половине XIII и особенно в XIV в. огромную роль в
транзитной караванной торговле между Европой, в том числе Западной Европой, и
Китаем, Важное место на этом караванном пути занимали города Крыма, Вспомним хотя
бы торговое значение Судака в домонгольское время, в XI, XII и начале
XIII вв. В XIV в. рядом с Судаком выдвигается роль Таны (Азак-Азвв),
где в 20-х годах торговля была в руках генуэзских купцов, а в 30-х годах (с 1332 г.) — в
руках венецианских купцов.
Крым с его торговыми и транзитными портами был как бы
связующим звеном между Западом и Востоком, не говоря о юго-восточной Европе,
которая сама была одновременно и рынком и поставщиком разнообразных товаров. Из
Таны, по свидетельству восточных и европейских авторов, караванный путь в Китай
шел хотя и в трудных условиях, однако с гарантией безопасности в отношении как
людей, так и товаров. Мы не ставим себе задачей привести здесь все сведения
маршрутного характера, это могло бы служить темой специальной работы, а
остановимся только на наиболее достоверных и ясных из них.
Наиболее ценными могут быть признаны данные
Ибн-Батуты, проехавшего из Крыма часть пути в Китай, и сведения флорентийского
купца Франческо Бальдуччи Пегалотти, бывшего торговым агентом флорентийского
торгового дома Барди, который вед крупные торговые операции в первой половине
XIV в.
По словам Ибн-Батуты, из Сарая до Хорезма (Ургенча)
считалось в его время 40 дней пути. Ехали на телегах
(четырехколесных арбах), однако на лошадях, согласно Ибн-Батуте, тогда
вследствие скудости кормов не ездили, а запрягали верблюдов. Однако на отрезке
пути "Сарай — Сарайчик" иногда передвигались и на лошадях, — тот
же Ибн-Батута сам проехал на лошадях до этого места. Между прочим он обратил
здесь внимание на один очень интересный факт: через реку Улу-су (Великая
вода), — а это есть река Яикили Урал, — был перекинут большой мост на
судах подобно Багдадскому мосту, что несомненно было связано с оживленностью
проходящей здесь дороги. Кстати, небезинтересная деталь: Ибн-Батута продал
своих лошадей по 4 динара серебром за голову, т. е.
приблизительно по 2 рубля в золотом исчислении. На дорогу Сарай — Сарайчик он
потратил 10 дней.
Из Сарайчика четырехколесные арбы Ибн-Батуты следовали
дальше, запряженные верблюдами, и проехали расстояние до Ургенча (Ибн-Батута именует
его Хорезмом) в 30 дней, останавливаясь только на два часа — один раз утром, а
другой на закате солнца. Трудность пути, ввиду палящего солнца, безводия и
отсутствия хороших кормов, изнуряла верблюдов до предела. По словам Ибн-Батуты,
большая часть этих верблюдов после такого пути погибала, а те немногие, что оставались
жить, должны были отдыхать и кормиться целый год, чтобы быть годными для
дальнейшей гоньбы.
Из Хорезма Ибн-Батута повернул в сторону Мавераннахра
и отправился на Бухару и Самарканд. Что же касается тогдашней дороги в Китай,
то из Ургенча она шла через степи на Отрар и Алмалык.
У упомянутого выше Франческо Бальдуччи Пегалотти,
который; хорошо был осведомлен в торговых маршрутах, в том числе и в Китай из
стран Западной Европы через Золотую Орду, имеется комментированный маршрут из
Таны в Китай. Согласно Пегалотти, в первой половине XIV в., т. е. при
Токта-хане и Узбек-хане, дорога из Таны на Астрахань (у него Gintarcan) длилась
25 дней на возах, запряженных волами, и 10 — 12 дней на телегах, запряженных
лошадьми. Из Астрахани дорога шла на Сарай (Sara) водой, — имеется в виду,
конечно, Сарай Бату, т. е. Старый Сарай, городище, которое в настоящее
время известно под именем Селитренного. Дорога эта занимала всего один день. Из
Сарая Бату караванный путь шел на Сарайчик (Saracanco). По словам флорентийского
автора, здесь было две дороги, одна водная, другая сухопутная. Водой надо было
ехать всего 8 дней, этот путь, был удобнее и дешевле. Из Сарайчика дорога шла
на Ургенч (Organci) и занимала всего 20 дней, причем возы были запряжены
верблюдами. Здесь нельзя не отметить некоторое расхождение с Ибн-Батутой,
который сам проехал 1333 г.
эту-дорогу. Ибн-Батута ехал на верблюдах, причем быстрой ездой, и потратил на
это 30 дней. Надо думать, что Пегалотти мог здесь ошибиться. Между прочим
Пегалотти особенно подчеркивает, что Ургенч — оживленный торговый город. Из
Ургенча дорога шла на Отрар (Oltrarre) также на возах; запряженных верблюдами.
Путь этот проходили в 35 — 40 дней. Тот, кто не хотел по торговым целям
заезжать в Ургенч, а считал более целесообразным двигаться прямо в Китай, мог
взять более северную дорогу и, по словам Пегалотти, доехать до Отрара в 50
дней. Из Отрара дорога шла на Алмалык (Armalecco) и дальше через Камсу
(Camesu), Ганчжоу (Gassai) в Ханбалык (Gamalecco), в Китай.
Всего этот маршрут требовал 270 или 275 дней,
т. е. 9 месяцев или 9 месяцев и 5 дней. Несколько ниже
Пегалотти советует брать с собой полотняные ткани (tela) и при заезде в Ургенч
продать их на серебряные слитки (sommi), которые были весьма полезны в торговле
в тех местах.
Вернемся однако к Ибн-Батуте. Выше мы остановились на
Ургенче. Отсюда он отправился торговым путем на Бухару и Самарканд. Нельзя
пройти мимо впечатлений и замечаний Ибн-Батуты на этом участке караванной дороги.
Ехал он также на верблюдах. От Ургенча до Бухары он проехал в 18 дней. Через 4
дня он был в Кяте, древнейшем из хорезмийских городов. Характерно, что кругом в
этом районе не было никаких поселений, в домонгольское же время это был
цветущий, культурный район. Отсюда большая часть, пути до Вабкенда была также
безводной. Все это были последствия монгольского погрома.
Интересны впечатления Ибн-Батуты от Бухары и
Самарканда. Автор отмечает, что ни тот, ни другой город не избавились еще от
следов разрушений.
В источниках сохранились сведения о характере повозок,
на которых в те времена передвигались в степях Золотой Орды. В этом отношении
представляет интерес посмертно изданная статья В. В. Бартольда "О колесном
и верховом движении в Средней Азии". Выше мы видели, что
из Судака, Керчи и Таны ходили четырехколесные крытые телеги (повозки),
запряженные волами, лошадьми и верблюдами.
Был еще один тип крытых повозок, который отмечается
источниками. По словам Шереф-ад-дина Али Иезди: "Жилищем степняков в этой
безграничной пустыне являются шатры "кутарме", которые делают так,
что их не разбирают, а ставят и снимают целиком, а во время передвижений и
перекочевок едут, ставя их на телеги". Эти слова
относятся тоже к Дешт-и-Кыпчак.
|