Интересный и ценный своими сведениями об Улусе Джучи,
впрочем, всегда неточный в хронологии, "Аноним Искендера"
(Муин-ад-дин Натанзи) говорит, что Тохтамыш "умер естественной смертью в 800 г. х. (= 24
сентября 1397 — 12 сентября 1398) в пределах Тулина"
(Тюмень).
В этом известии все верно, кроме даты. И по русским
источникам Тохтамыш умер в Тюмени. "Аноним Искендера" ошибся, по
крайней мере, на 7 — 8 лет, так как, согласно Шереф-ад-дину Али Иезди, Тохтамыш
в Реджебе 807 г.
х. (= январь 1405), за несколько недель до смерти Тимура, отправил к нему в Отрар
в качестве посла одного из старейших своих нукеров — Кара-ходжу.
Рассказывая о целях этого посольства, Шереф-ад-дин характеризует Тохтамыша как
скитающегося по степям, брошенного прежними соратниками, совершенно
растерявшегося человека.
Что посольство это не было случайным, а
соответствовало перемене отношений между Тимуром и Тохтамышем, видно из
рассказа их современника Рюи Гонзалеса де Клавихо, кастильского посла ко двору
Тимура в Самарканд. По словам Клавихо, "Токтамишь, император Татарский, и
Тамурбек помирились и стали вместе стараться обмануть Эдигуя". Несколько
ниже Клавихо еще раз подтверждает эту перемену в отношениях: "Этот
Токтамишь и сыновья его живы и в дружбе с Тамурбеком".
Едигей, однако, после поражения на Ворскле не давал
Тохтамышу никакой передышки, преследуя его повсюду. По словам Ибн-Арабшаха,
"дошло до того, что они сразились между собой 15 раз, [причем] раз тот
одержит верх над этим, а другой раз этот над тем". Только
в шестнадцатый раз победа окончательно склонилась на сторону Идике, и Тохтамыш
"пал убитый".
Насколько тогда силен был в военном отношении Едигей,
видно из слов того же Клавихо: "Этот Едигей водит постоянно в своей Орде
более двухсот тысяч всадников".
Прав ли "Аноним Искендера", когда говорит,
что Тохтамыш умер естественной смертью, сказать трудно. Так или иначе, но
Тохтамыш, причинивший столько зла Руси и народам Мавераннахра, окончательно
сошел с исторической сцены вскоре после отправления своего посольства к Тимуру
в Отрар в январе 1405 г.
В русской историографии давно сложилось представление
о Едигее как об одном из наиболее коварных и хищных ордынских правителей. Это
представление покоится на наиболее ценном и полном источнике по истории русско-татарских
отношений конца XIV и начала XV в. — русской летописи. Говорим —
"наиболее ценном и полном источнике", так как восточные (арабские и
персидские) источники почти совсем не касаются русско-татарских отношений и
заключают в себе важные сведения о Едигее, относящиеся к первому и последнему
периодам его деятельности, а в остальном касаются лишь золотоордынской
обстановки и отношений Золотой Орды со Средней Азией и Кавказом. Характерно,
что восточные источники никакой симпатии к Едигею не проявляют и склонны
считать его человеком неверным, который легко изменяет своему слову. Исключение
в известной мере представляет Ибн-Арабшах, да и то потому, что он очень не
любил Тимура, в силу чего готов был оправдать любого его противника. Едва ли в
исторической науке мог бы сложиться иной образ Едигея, если бы не было его
идеализации по другой линии.
Дело в том, что, параллельно с исторически
существовавшим Едигеем, есть еще Едигей — герой ногайского эпоса, причем эпоса
явно феодального, составленного в угоду кочевой знати. Переносить
характеристику личности Едигея из этого феодального эпоса в историю, из легенды
в историческую действительность — значит совершать большую ошибку, искажать
историю, что иногда и делается в националистически-шовинистической
историографии, служащей только интересам пантюркистов.
О Едигее имеются небезинтересные мысли у В. В.
Бартольда — в статье "Отец Едигея". В. В. Бартольд
далек от идеализации личности Едигея. Он писал, что если отрешиться от легенды
и придерживаться истории, то основной чертой его характера явится неверность.
"Покинув Урус-хана, — пишет В. В. Бартольд, — и порвав с отцом
ради Тохтамыша (был ли он нукером последнего, как уверяет Абулгази, из истории
Тимура не видно), Едигей потом изменил самому Тохтамышу и снова примкнул к
Тимуру в 1391 г.", которому он позже опять изменил.
Из восточных авторов один Ибн-Арабшах дает описание
наружности Едигея: "Был он очень смугл [лицом], среднего роста, плотного
телосложения, отважен, страшен на вид, высокого ума, щедр, с приятйой улыбкой,
меткой проницательности и сообразительности".
На исторической арене Едигей появился почти
одновременно с Тохтамышем. Согласно Шереф-ад-дину Али Иезди, в то время как
Тимур находился в окрестностях Бухары, а Тохтамыш в 778 г. х. (= 1376–1377)
бежал после поражения, нанесенного ему сыном Урус-хана — Токтатия, в ставке
Тимура появился Едигей, один из эмиров Улуса Джучи, бежавший от Урус-хана с
известием, что последний с большим войском двинулся против Тохтамыша.
Это было время дружеских отношений между Едигеем и
Тохтамышем. В дальнейшем Едигей служил до 1391 г. Тимуру,
помогая ему в борьбе с Тохтамышем. После победы над Тохтамышем Едигей, как мы
видели выше, вместе с Тимур-Кут-лугом и Кунче-огланом обманным путем ушел в
родные кочевья, движимый жаждой власти. Едигею нельзя отказать в кипучей
энергии. Не теряя времени, он искал способа стать фактическим правителем
Золотой Орды. Он хорошо знал, что, не будучи чингисидом., он не может
претендовать на ханский престол, почему и желал иметь подставного хана в лице
Ти-мур-Кутлуг-оглана, внука Урус-хана. По словам Ибн-Араб-шаха, "он не мог
присвоить себе названия султана, потому что таким, будь это возможно,
[непременно] провозгласил бы себя Тимур, завладевший [всеми] царствами. Тогда
он [Идигу] поставил от себя султана и в столице возвел [особого] хана". Еще более определенно в этом смысле высказывается Рогожский
летописец.
Вот как он характеризует положение Едигея в Золотой
Орде: "Преболи всех князей ординьскых, иже все царство един держаше, и по
своей воле царя поставляше, его же хотяше". Положение
Едигея в Улусе Джучи точно определяет ярлык Тимур-Кутлуга от 800 г. х. (=
1397–1398): "Мое — Тимур-Кутлугово слово: правого крыла [и] левого крыла
уланам, тысяцким, сотским, десятским бегам во главе с темником Едигеем". Таким образом, согласно ярлыку, он является главой всего войска
Улуса Джучи.
Возвратимся, однако, к правлению Тимура-Кутлуга.
Следует вспомнить, что именно с его именем и связан самый ценный ярлык из
небольшого числа сохранившихся от Золотой Орды. Мы имеем в виду так называемый
подтвердительный тарханный ярлык, данный Тимур-Кутлугом в 800 г. х. (=
1397–1398), в первый год царствования. Несмотря на значительную разруху в Золотоордынском
государстве, в связи со всеади вышеупомянутыми распрями, государственный
аппарат по взиманию с населения разных налогов, податей и повинностей продолжал
действовать. Не входя в рассмотрение содержания ярлыка и его исторического
значения, что не раз являлось предметом исследования, следует только обратить
внимание на одну сторону вопроса. Ярлык выдан на имя некоего землевладельца
Мухаммеда, сына Хаджи Байрама, жившего в окрестностях Судака. Ярлык
подтверждает тархан, который в семье указанного лица переходит из поколения в
поколение. Особенностью тархана является то, что только землевладелец
освобождается от платежей налогов, податей и повинностей в пользу государства;
что же касается земледельца, то он продолжает платить все, что платил прежде,
только теперь не в пользу государства, а в карман крупного землевладельца.
|